Равновесие нежности
|
Маленькая женщина.
В этом мире
подвластной мне математики:
Ты – постоянное условие,
Я – неутомимое решение.
А в ответе:
Маленькая женщина,
бесконечно маленькая
по отношению к моему большому самомнению,
всегда права.
Облака.
Сколько же сегодня облаков!
Небо - огромная ванна,
наполненная пеной
моих всклоченных мыслей.
Такие неясные и неодушевляемые контуры.
А земля,
затянутая в большой отрез их тени,
с полосками прорезавшихся лучиков,
напоминает
твоё загоревшее тело
со следами от купальника.
***
Белые птицы
в белом небе
садятся в белые поезда облаков.
А я,
разрезанный радугой твоего восхищения,
морскими брызгами,
достигающими глубин стратосферы,
даю сигнал к их отправлению.
***
Пёстрой стайкой рыб
лавирую
между ударами твоего сердца.
Безуспешно
пытаюсь заглянуть в твои глаза,
разрывая небо
метеоритом.
Я просто заискиваю
перед твоими тёплыми ладонями,
на которых линии горизонтов
изогнулись
в причудливый иероглиф
Счастья.
Звездопад.
Ты раскинула руки,
подняла лицо в небо
и в эту секунду
миллиарды звёзд
сорвались со своих мест
и бросились в твои глаза
такие одинокие,
такие глубокие
и такие мудрые.
А я
под чёрным небом
на узенькой полоске
Млечного пути,
растянутого между
прошлым,
где только ты
и будущим,
где ты и вся моя Вселенная,
похож на канатоходца.
И боясь упасть,
балансирую,
смотрю вниз и…
улыбаюсь,
ведь там всё вымощено
тобой.
Радуга на кончиках пальцев.
На кончиках моих пальцев
живёт радуга.
Пишу ли я твоё имя
на заиндевевшем окне,
набираю ли номер
твоего телефона,
или просто беру твою руку,
чтобы вместе перейти улицу –
я делюсь своей радугой.
Только не говори,
что это не важно.
Небо делится на две части:
до птиц
и после них.
Мы живём на самом его краю,
а облака
и оторвавшиеся воздушные шары
на другом.
Только радуга
соединяет их.
Когда ты не рядом -
я каждую минуту
разлагаю на ноты,
а каждую ноту
пропускаю через призму
ожидания тебя,
и в этой грустной мелодии
рождается радуга.
Смотри,
как она поднимается
с моих ладоней.
И ночью,
когда я прикоснусь к тебе,
вспомни,
что это тоже
радуга.
***
Чашка чая
и любовь
cостоят в родстве –
утро,
вечер,
день,
без разницы –
на душе теплей.
Я не смог сохранить этот дождь.
Я не смог сохранить для тебя этот дождь…
Ты прости.
Я звонил,
оборвал провода,
посадил батарею,
я выпустил всех голубей
и отправил их с письмами.
В них написал,
что так здорово капли стучат,
что я пьян от весны
и что слышу, как стук превращается в джаз.
Что хватаю тетрадь,
что рисую аккорды,
под ними слова,
что хотел нашептать тебе всё
и пропеть…
Ты прости.
Я подставил ладони,
набрал до краёв,
нёс тебе их
и слышал,
как капли,
живущие собственной жизнью,
звучат.
Я успел сочинить,
что мои облака
состоят из тепла светлячков твоей радуги,
что готов
этим облаком
я прикоснуться тебе…
Но ты спишь.
Ты прости.
***
Я думал,
что бывают
только глупые ночи,
Когда ждёшь тебя,
а ты всё не идёшь
и не идёшь.
А теперь
вдруг понял,
Что бывают глупые сутки,
глупые месяцы,
глупые годы
и глупая жизнь.
Нимбы.
Чтобы чувствовать –
не надо иметь особого дара.
Чтобы видеть
не надо иметь ничего,
кроме глаз.
Но чтобы
не расплескать
полные пригоршни любви,
чтобы на рассвете
понять,
что находящаяся рядом чужая душа –
это огромная вселенная,
состоящая из миллиарда маленьких тайн,
доверенных только тебе,
а на закате
чтобы мечты
были по весеннему свежи
и наполнены запахом
только одной единственной розы,
как у маленького принца,
нужно,
наверное,
быть святым…
А нам,
простым смертным,
остаётся только надеяться
когда-нибудь
увидеть их золотое свечение
и осознать,
что обручальные кольца –
это два маленьких нимба.
***
С ладоней линии сорвались
и стали птицами:
изгибы,
чёрточки
сложились
В два контура
и полетели.
Мы стояли,
смотрели
в глаза друг-другу
и на небо.
И было интересно нам
что ж будет там
без нашего участия
и воли.
***
Взлетел над городом,
насобирал
красивых сновидений,
туда добавил мыслей я своих,
любви своей
безумной, трепетной
влил эликсир и,
пролетая над твоим окошком,
почти нечаянно
разлил.
Я думаю,
что ты не догадалась,
кто красками наполнил
сны твои.
***
Любовный треугольник прост:
два меньшие угла –
любовь,
и больший –
наплевать.
***
А сможешь ли ты
полюбить меня снова,
когда встретимся мы
на далёкой планете
через тысячу лет?
***
Ни на одной из карт
моих перекрёстков
нет твоего имени.
Ни одно из облаков
в моём небе
не повторяет твой силуэт.
Но знаешь,
падая без сил,
Я часто шептал траве
о тебе,
Я столько рассказал ей о своих снах.
И может быть
судьба
подслушала меня…
В одночасье.
В одночасье твоих причин
и ненужных мне следствий,
я успеваю увидеть
лёгкую занавесочку сарафана
на распахнутом окне нежности,
и, прикоснувшись к мечте губами,
нашёптывая,
построить для тебя
звездное небо,
прорисовывая
никому незнакомые созвездия.
Терракотовая весна.
Терракотовое солнце.
Кошки в моих снах.
В небе твои глаза.
За гранью работы
набухающие почки.
По всем приметам
я узнаю весну.
Открываю окно.
Ворвавшийся
весенний ветер
бросается к столу
и срывает слова
с листа бумаги.
Подбрасывает их к потолку,
и они сыплются мне на голову
с весёлым шумом,
падают обратно в тетрадь,
перемешиваются
и вот…
Терракотовые сны
в твоих глазах.
За гранью работы
кошки и солнце.
В небе набухающие почки.
Задорная дробь
этих слов
прыгает на окно
и стучит вместе с дождём
по подоконнику…
Терракотовые-терракотовые
кошки.
Небо в твоих глазах.
И у работы нет граней –
её вообще нет,
ведь весна.
И в моих снах
набухающие почки,
а за ними
терракотовые облака
и кричащие,
кричащие кошки,
утопающие в твоих глазах,
полных
весеннего солнца.
Электрическая перепёлка.
Электрическая перепёлка
понимает суть развилок
троллейбусных проводов,
помнит наизусть
расписания маршруток,
питается неоном улиц,
галогеном проезжающих машин,
вьёт своё гнездо
из волн FM,
вздрагивает от тишины
и улыбается твоей улыбкой.
Электрическая перепёлка
умеет безумолку говорить
и, просыпаясь рядом,
целует мои клетчатые глаза.
|
|
|
